ПИСЬМА ИЗ ДАЛЕКА

  Олег Савостьянов  Home Page

Письмо первое
Перово, 28 июня ...88 г.

     Пребывайте в добром здравии, глубокоуважаемая Татьяна, свет Анатольевна!
     На днях мы с г-ном советником вернулись из трудного и полного опасностей путешествия по Владимирщине, о чем я и собираюсь поведать Вам в своем письме.
     Надо сказать, что вздорная идея "людей посмотреть, себя показать" пришла в голову г-на советника после очередной ночной оргии в ГПЗ-1, когда вернувшись домой в половине восьмого утра он готовился отойти ко сну. Я не знаю, что скрывается под этой странной аббревиатурой, но по-видимому какой-то ночной клуб, что-нибудь вроде "Гнусного Подпольного Заведения". Небезызвестная О.Е. и наш общий знакомый капитан К., люди в высшей степени благоразумные, от предложения принять участие в этой авантюре решительно отказались. Я же, по мягкости характера, не мог противостоять натиску нашего любимого друга и начал потихонечку готовиться к переходу в иное качественное состояние. Дело в том, что природа вовсе не желала проявить хоть малейшее участие к нашей затее: уже третий день лил суровый дождь.
     Кстати сказать, несравненная Татьяна Анатольевна, мы как всегда испытывали затруднения в деньгах. Г-н советник прокутил все наличные в ГПЗ (он клянется, что пил только молоко), а мне уже несколько дней задерживали жалованье.
     Но все же нам кое-как удалось собрать необходимую сумму и мы закупили достаточное количество провианта. Трактиры были уже закрыты и за водкой послать было нельзя, поэтому мы решили, что трезвые головы на воде лучше, чем пьяные.
     В качестве средства передвижения г-н советник предложил трехместную весельную лодку со странным названием "Пятнистый Луораветлан", купленную по случаю за сорок рублей и бутылку водки. Он также предложил называть ее впредь ликеро-водочным танкером "Михаил Горбачев", в честь дедушки своего друга Комарова, личности темной и одиозной. Но новое название так и не прижилось.
     Уже потом, досточтимая Татьяна Анатольевна, я, познакомившись с данной лодкой поближе, понял, почему она была так странно названа: на каждом борту ее и на днище гнездилось до полутора десятков заплаток и издали казалось, что черное обтекаемое тело лодки сплошь покрыто серыми и зелеными пятнами.
     Но вернемся, как говорится, к нашим баранам. Г-н советник, осмотрев "Пятнистого", пришел в неописуемый восторг и заявил, что два места из трех займем мы, а посередине положим багаж и контрабас, участие которого в экспедиции было непременным условием г-на советника. Сам он на сем предмете играть не умеет, поэтому я вынужден постоянно таскать эту чушку на себе, чтобы услаждать слух г-на советника дивными звуками. Но извините, разлюбезнейшая Татьяна Анатольевна, я снова отвлекся от повествования. Так вот, на мое саркастическое замечание, где же мы разместим гребцов, этот славный малый (г-н советник разумеется) не моргнув глазом заявил, что грести и управлять лодкой мы будем сами! И добавил: "Надо быть ближе к народу!" Комаров его за ногу, - это я добавил уже от себя.
     Семнадцатого дня, в пятницу, с самого раннего утра, я по наущению вышеупомянутого мудрейшего из мудрых отправился в поход по самым жутким и зловонным московским притонам, где гнездятся сплошь алхимики и токсикоманы. Г-н советник велел мне приобрести новейшее алхимическое снадобье для добывания огня из сырого дерева в сырую погоду. Называлось оно то ли "Гексапен", то ли "Пепсаген" - кто же с первого раза запомнит эти лженаучные термины?
     Увы, в поисках меня ждала неудача. То мне говорили, что зелье кончилось, то извинялись в отсутствии одного из ингредиентов для немедленного, в присутствии заказчика, изготовления этого дьявольского снадобья. В некоторых же наиболее гнусных притонах вообще ничего не знали о новом препарате и все объявляли шарлатанством. Такую точку зрения, впрочем, разделял и я. По этому поводу я немедленно отправил г-ну советнику депешу. Видели бы Вы, драгоценнейшая Татьяна Анатольевна, как он заволновался!
     - Это конец! Это конец! Мы не разведем костер, мы не обсушимся, мы не обогреемся, мы не приготовим обед... - А также завтрак и ужин, мысленно добавил я. Видимо от волнения он об этом совершенно забыл.
     Дождь все еще шел. Начавшаяся паника могла вызвать катастрофу и, чтобы прекратить эту тираду, я спросил г-на советника, что он конкретно может предложить, тайно надеясь, что он пошлет к черту всю эту затею с лодкой, рекой и дождем. Но видимо у нашего адмирала не хватило духа отменить задуманную и выстраданную им же самим экспедицию и все его предложение свелось к следующему:
     - Мы выбрасываем из нашего снаряжения все продукты, требующие термической обработки, - авторитетно заявил он, - и набираем побольше консервов.
     - Нет! - Во мне проснулся экономист и гурман. - Я ничего выбрасывать не буду. У меня теплится надежда, что мы все-таки разведем костер.
     - Каким же образом? - Ехидно осведомился г-н советник. - Разыскать "Гексапен" вы не соизволили, а искрить пальцами, как граф Калиостро я не умею!
     - Мы разожгем огонь спичками. - Скромно ответил я. - Со времени своего изобретения они неплохо зарекомендовали себя для этой цели.
     - Не знаю, не знаю. - С сомнением покачал головой г-н советник. - Ни разу не пробовал.
     Я сказал, что верю в него и борьба за настроение экипажа была выиграна. Мы условились встретиться в половине третьего.
     Уже из этой прелюдии я понял, что без массового героизма нам не обойтись, а он, как известно, чреват последствиями, как то: двумя бюстами на родине или одним обелиском на месте.
     Вам никогда не приходилось видеть г-на советника в роли рикши? Это, смею заверить, зрелище! На него, несмотря на ливень, сбегались люди со всех окрестностей Перова. Дело в том, что транспортировку лодки и багажа к реке г-н советник взял на себя в прямом и переносном смысле. Ни один рейсовый экипаж не смог принять нас в свое чрево и г-н советник шел от моего особняка до Новогиреевского вокзала толкая перед собой тележку, навьюченную тремя огромными тюками. На мою же долю выпало перетаскивание контрабаса. Кроме того, некоторые личные, особенно дорогие нашему сердцу вещи вроде спальных мешков и продуктов мы несли в заплечных мешках, которые г-н советник именовал инородным словом "рюкзаки". Нахватался, понимаете ли, в своем ГПЗ...
     Но, простите великодушно, я, как всегда, забегаю вперед. А ведь весь трагизм нашего положения состоял в том, что мы слишком долго упаковывали и увязывали "Пятнистого" и экспресс "Новогиреево - Усад" ушел нас не дождавшись. Так что, трястись нам пришлось "на перекладных" с пересадкой в Обираловке.
     Худо-бедно, а в Усад мы к шести часам вечера все же попали. И здесь природа впервые нам улыбнулась. Едва наша нога (не абстрактная, конечно, а левая нога г-на советника) ступила на Усадский разбитый асфальт, как на нас брызнули последние мелкие капли и затяжной дождь прекратился. Обрадованный г-н советник всю дорогу к реке торжественно обещал мне, что соберет лодку за сорок минут, ну за час - максимум.
     В 18.30 по моему хронометру мы увидели железнодорожный мост, а затем и реку. Если мы не повалились от усталости в траву, то только потому, что она была ужасно мокрая после дождя. Мне сразу же нашлась работа: зубами развязывать узлы, которые в огромном количестве понавязывал г-н советник перед отъездом на вокзал. Вдвоем мы быстро справились с этим делом и вскоре составные части "Пятнистого" можно было найти вдоль берега на протяжении половины версты. Один из шпингалетов и часть кильсона (я привожу без изменений терминологию г-на советника) оказались сломаны и доставили нам при сборке немало хлопот. Понадеявшись на "русский авось" наш Синдбад-мореход сказал, что кому суждено попасть в лечебно-трудовой профилакторий, тот не утонет. Руль мы прикрепили двумя ржавыми проволочками, которые г-н советник нашел на близлежащей свалке, и "Пятнистый Луораветлан" был готов к спуску на воду.
     Погрузив наше нехитрое имущество мы заняли свои места: я на носу лодки - ноги на педалях управления, г-н советник на корме - палец на веревочке подъема и опускания руля. В этот торжественный момент я посмотрел на часы: было 21.00. Два с половиной часа вместо обещаных сорока минут! Г-н советник поднял весло. Из-под моста выскочила подобная нашей лодка с экипажем из трех человек, они прокричали какое-то приветствие и удалились вниз по течению. Сквозь разрыв в тучах проглянуло закатное густо-оранжевое солнце и, возликовав, мы отчалили.
     На этом, дражайшая Татьяна Анатольевна, я временно прерываю свое повествование по причине крайней занятости. Как Вы знаете, в настоящее время я занимаюсь инспекцией вагоноремонтного завода и должен составить отчет для ведомства. Послезавтра отчет необходимо сдать, а он еще не написан. Как сказал бы по этому поводу со всей присущей ему прямотой г-н советник, там еще конь не валялся.
     Смею однако же заверить, что как только я покончу с делами, сразу напишу продолжение, если, конечно, Вас не утомит подобное чтение.

Искреннейший поклонник Вашего самобытного литературного таланта О.С.

Письмо второе
Киясово, 17 июля ...88 г.

     Пребывайте в добром здравии, почтеннейшая Татьяна Анатольевна! Хлопоты мои благополучно завершены и я на несколько дней смог уединиться в своем загородном имении дабы поправить душевное здоровье. А также чтоб хотя бы начать давно задуманное эссе о насекомых.
     Но пора заканчивать вступление и продолжать описание нашей с г-ном советником эпопеи. Ветры забот перемежаются с дождями времени и из памяти, как из разрушающейся породы, выветриваются кусочки воспоминаний. Надо спешить.
     Итак, возликовав, мы с г-ном советником дружно налегли на весла. Я не в состоянии описать красоту открывшегося ландшафта. Все подробные описания, как правило, скучны и не способны передать чувство, а сверхкороткие описания типа блестящего в лунном свете горлышка от бутылки не передают ничего, кроме чувства. Поэтому мне придется выбрать средний, может быть посредственный, прием описания и ограничиться лишь передачей цветовой гаммы. Темно-фиолетовый, грозовой - цвет воды и покрытого тучами неба, золотистый - проглядывающего в разрывах облаков солнца и бликов на гребнях волн, оранжевый - песчаных берегов на закате и зеленый - свежевымытой травы и деревьев. Как жаль, что я не художник! Г-н советник тоже, хотя и рисует на досуге мои портреты... Я так погрузился в созерцание и размышления, что забыл обо всем на свете, и в этот сладостный для всякой поэтической натуры миг единения с природой впереди серебром засверкали весла обогнавшей нас лодки.
     Мы с г-ном советником тотчас же перестали грести и в течение десяти минут держали военный совет. Как известно, великий Н.О. (титул из понятных соображений я опускаю) подобные встречи на лоне природы недолюбливает и, заслышав рев продирающейся через лес шайки, начинает точить свой клинок.
     В ближайшие полчаса нам предстояло встать на ночлег и поэтому на военном совете решался важнейший вопрос современности: что делать? Кто виноват мы решили выяснить следующим утром. Вот варианты ответов на первый вопрос, представленные к обсуждению: дать впереди идущей компании оторваться от нас, попробовать оторваться самим или остановиться на ночлег вблизи этих трех субъектов.
     - Дадим им уйти вперед, а сами будем подыскивать безлюдное место для ночевки. - По праву адмирала вынес г-н советник окончательное решение.
     Мы с удовольствием бросили весла и принялись услаждать взор последними красками угасающего вечера. Впрочем, любовался, конечно, я, а г-н советник осматривал берега в поисках подходящего места для привала с удобным спуском к реке. Наконец, когда стало совсем темно, он понял, что искать больше нечего и отдал команду причалить к высокому обрывистому берегу. Более неудобного места для ночлега г-н советник, видимо, не смог найти из-за почти полного отсутствия света.
     Во-первых, вынос лодки на берег был затруднен трехметровой высоты песчаным обрывом; во-вторых, в близлежащем лесу из четырех деревьев не было сухих дров, а средство для добывания огня из сырых я, как известно, не приобрел; в-третьих, рядом с лесом проходила раскатанная телегами дорога; и, наконец, в-четвертых, по другую сторону леса расположилась группа туристов, обогнавшая нас на старте.
     Г-н советник, привыкший у себя в департаменте все конфликты решать дипломатическими средствами, отправился в лагерь наших счастливых предшественников для переговоров. Получив любезное разрешение на постой по-соседству мы с г-ном советником вытащили "Пятнистого" на берег, причем как минимум четверть его пятен осталась на кромке обрыва, и занялись устройством лагеря.
     Г-н советник взял топор, который до остроты бритвы мне наточили мастера-умельцы в память об успешной инспекции Московского вагоноремонтного завода, и отправился в лес за дровами. Через четверть часа он вернулся с одним поленом и по колено (простите за каламбур) мокрый. Так как ветра не было, я подумал, что он ненароком угодил в какую-нибудь канаву или колею дороги, но все оказалось гораздо проще: по словам г-на советника в лесу выпала обильная роса. Таким образом в лес мы решили больше не ходить и занялись сбором горючего материала на берегу.
     Вблизи нашей стоянки в недалеком прошлом произошла, повидимому, одна из маленьких природных катастроф. Река, долго подмывавшая берег, добилась своего и могучее дерево, стоявшее на краю обрыва, рухнуло на мелководье. Г-н советник с топором в руках занялся отделением от дерева сухих сучков, а я бегал вдоль спуска и обламывал во множестве торчавшие из песка корни. Таким вот экзотическим способом мы и запасли достаточное для выживания количество дров.
     Да, разлюбезнейшая Татьяна Анатольевна, я совсем позабыл о комарах! А ведь это было настоящее бедствие. Едва мы ступили на сию грешную землю, нас облепили десятки этих кровожадных созданий. Такого количества вампиров я пока не видел ни до, ни после нашего беспримерного плавания. Целыми облаками, да что там облаками - грозовыми тучами поднимались эти вурдалаки из потревоженных зарослей ивняка и усаживались на непрошенных, но желанных гостей (в данном случае на нас с г-ном советником). Как тут не вспомнить сказку о храбром портняжке: "одним махом семерых побивахом", за точность цитаты я не ручаюсь, зато ручаюсь за достоверность фактов.
     Когда мы раскинули лагерь, использовав (кажется по догадке г-на советника) в качестве стоек для палатки весла "Пятнистого", близилась полночь и было уже абсолютно темно. Настал тот ответственный миг, когда от г-на советника зависело есть ли нам бутерброды всухомятку или отужинать термически обработанными продуктами: г-н советник занялся разведением костра.
     Надо отдать ему должное: к моему, да наверное и к своему удивлению, он сделал это на редкость быстро и качественно. Мы поздравили друг друга с первым успехом и взялись за дело. Первоначальный план действий был довольно прост: мы решили вскипятить котелок воды для чая и съесть бутерброды с сыром. (Кстати, о сыре, я к нему еще вернусь). Но когда вода закипела в план были внесены коррективы: мы отлили кипятку в кружки и засыпали в них чаю, а в оставшейся воде сварили пшенную кашу. Ужин получился отменный, хотя каша и пригорела из-за малого количества воды.
     После ужина, шел уже второй час второго дня путешествия, мы с г-ном советником развесили вокруг костра для просушки (да простятся мне эти бытовые мелочи) мокрые носки и башмаки, так что обстановка стала совсем уютной и домашней. Затем по настоятельной просьбе г-на советника я взялся за контрабас и играл на нем до четырех часов утра. Причем комары нам не досаждали. То ли они в это время укладываются спать, то ли я распугал их своей музыкой... Г-н советник склоняется к последней версии.
     Когда стало рассветать мы вторично попили чаю и сделали попытку залечь спать, но проснувшиеся и голодные комары успешно ее пресекли. Тогда мы приготовили завтрак и немного насладившись утренней тишиной стали собираться в путь.
     Мы отчалили ровно в восемь. "Луораветлан" оставил на кромке обрыва положенную дань - вторую четверть заплаток. Видимо клей, на котором они держались, оказался таким же шарлатанством, как и "Гексапен". Наши соночлежники только проснулись и были весьма удивлены столь ранним отплытием. Но они все же помахали нам руками и крикнули что-то ободряющее. Г-н советник утверждает, что это было: "Семь футов под килем!" Мне же послышалось: "Не расстраивайтесь, это лечится!"
     Но так или иначе, а мы тронулись в путь и погода нам благоприятствовала. Была несплошная облачность и изредка нас озаряли лучи утреннего солнца. Над водой - легкая дымка, на берегах, еще не пробудившихся ото сна - тишина.
     Ну, описывать подробно, как мы шли я не буду. Это довольно однообразный процесс: сидишь на собственном рюкзаке, машешь веслами и наблюдаешь, как с периодичностью полосок на матрасе сменяют друг друга песчаные обрывы и отмели, а на берегу чередуются луга, густые кустарники и небольшие лесочки.
     Вскоре солнышко стало припекать и мы не прекращая движения позагорали. Причем г-н советник, как всегда, обгорел. Но идиллия продолжалась недолго. Легкий утренний освежающий ветерок к полудню превратился в сильный встречный ветер. Но не то страшно, что этот жестокий ураган мешал нам продвигаться вперед, а то, что он породил на поверхности реки гигантские волны, сравнимые со знаменитыми цунами. Они непрерывным потоком набегали на наше судно с такой силой, что слышно было, как трещат элементы каркаса. Вообще ощущение было такое, будто "Пятнистый Луораветлан" прыгает по шпалам вслед за локомотивом.
     А тут вышла еще одна оказия: г-н советник узрел на левом берегу живописную группу девушек с теодолитом (или нивелиром). Г-н советник считает, что это одно и то же, а я не специалист.
     Но о девушках и прочих событиях я поведаю в следующий раз. Я подцепил инфекцию, надеюсь не чуму нашего века, у меня температура и мне лень писать. Прошу в ответном послании уточнить сроки Вашего пребывания в столице с целью разработки плана совместной береговой этнографической экспедиции, О.С.


Письмо третье
Перово, 20 сентября ...94 г.

     Ну вот, уважаемая Татьяна Анатольевна, я снова берусь за перо. О боже, сколько лет прошло с тех пор! И каких лет... К сожалению, я не вел записей во время той беспримерной экспедиции и не только подробности, но и многие факты уже вылетели у меня из головы. Но может быть мне удастся вспомнить хоть что-нибудь, глядя на старые пожелтевшие дагеротипы того времени.
     Видит бог, я уже не вспомню, что хотел поведать Вам относительно сыра и девушек. Знаю только, что мы страшно проголодались (в смысле - захотели перекусить), а г-н советник, к тому же, захотел еще и переспать (в смысле - поспать часок-другой).
     Я предложил ему поспать прямо на дне лодки, пока я буду грести, но он возразил, что вовсе не желает проснуться на дне реки. Я понял, что г-н советник совершенно не доверяет моим навигаторским способностям, но после ночного музицирования пребывал в столь благостном состоянии духа, что не стал возражать. К тому же мне чертовски надоело махать веслами. Мы пристали к пологому, залитому солнцем берегу и, съев банку консервированного колбасного фарша, до трех часов проспали на траве праведным сном утомленных путешественников под веселую перекличку девушек с теодолитом.
     Проснувшись первым и обнаружив, к великому своему разочарованию, что нашу лодку не унесло течением и не украли местные жители (это дало бы нам возможность переночевать у гостеприимных крестьянок и наутро отправиться в столицу цивилизованным способом), я немедленно растолкал этого лежебоку, Вы знаете, о ком речь, и мы погрузившись снова отчалили.
     Помахав веслами примерно час (должен признаться, что на этот раз я даже получил некоторое удовольствие от этого довольно бессмысленного занятия: я так и чувствовал, как с каждым гребком мускулы мои наливаются силой, а сам я накапливаю жизненную энергию, чтобы вынести долгие зимние месяцы общения с г-ном советником), так вот, помахав веслами примерно час я заметил, что в соответствии с неумолимыми законами природы близится вечер и обратил на это обстоятельство внимание нашего уважаемого друга, как бы намекая, что пора искать место для новой ночевки.
     В свою очередь г-н советник обратил мое внимание на то, что кроме вышеупомянутой ночи, которую мы вынуждены будем провести в полевых условиях, так как вся лесистая местность осталась далеко позади, нас столь же неотвратимо настигает большая черная туча, и если мы не хотим провести пресловутое темное время суток стуча зубами от холода под проливным дождем, нам надо налечь на весла. В ответ на эту реплику я со всей возможной язвительностью осведомился у г-на советника, уж не собирается ли он обогнать непогоду на этой старой лоханке. На это он, скромно потупив взор, ответил, что в отличие от некоторых умников собирается всего лишь до темноты и дождя пристать к маленькому уютному острову, координаты которого открыл ему незабвенный Н.О., и где нас ждет отдых и горячая пища.
     Я спросил г-на советника, есть ли у него карта, составленная лично Н.О., по которой можно отыскать этот остров, и в каком состоянии славный командор рисовал сию карту. В ответ г-н советник только фыркнул и засопел, с большей силой погружая весла в воду, из чего я сделал вывод, что карты у него нет и он надеется найти остров по описанию.
     Некоторое время мы молча плыли не глядя друг на друга: я, потому что сидел впереди и мне было неудобно оборачиваться, а г-н советник, потому что постоянно вертел головой, высматривая возможные подсказки. Наконец стали попадаться маленькие и большие острова - верный признак того, что мы приблизились к местечку с поэтическим названием Петушки, а значит и к концу нашего путешествия.
     Я расслабился и погрузился в мечты о том, как мы прибываем на остров, где нас, по словам г-на советника, ждут горячая пища и ночлег. Мое живое воображение быстро подсказало мне, что там нас могут ждать также два стаканчика "бренди де херес" и девушки - хорошенькие дочки трактирщика. Вечер можно славно провести за преферансом в обществе отставного поручика, проиграв ему рубликов пятьдесят, а затем по скрипучей лестнице подняться на второй этаж в комнаты. Утром, выпив кофе в постели, каждый в своей, разумеется, мы вызываем посыльного и просим нанять мужиков, чтобы разобрать лодку и отправить ее на вокзал. Потом завтракаем, прощаемся с девушками, которые падают нам на грудь и орошают слезами наши белоснежные манишки, и в экипаже прибываем к поезду за несколько минут до отправления, чтобы не торчать лишнее время в извечных станционных дыму, грязи и вони. Уже вечером мы в первопрестольной и наносим Вам, глубокочтимая Татьяна Анатольевна, визит вежливости.
     Я уже начал детально представлять, что мы закажем в трактире на ужин, помимо упоминавшегося выше "бренди де херес", как вдруг меня чуть не хватил кондратий от дикого вопля г-на советника за спиной:
     - Вот он! Я узнаю его!
     Признаться, сначала я подумал, что г-н советник встретил того извозчика, который окатил его грязью две недели назад, поэтому стал внимательно оглядывать берега.
     - Ну куда вы смотрите своим малоинтеллектуальным взором? - Поправил меня г-н советник. - Вон же, впереди!
     Тут я понял, что г-н советник нашел-таки свой заветный остров, а поняв - содрогнулся. При первом же взгляде на это заросшее крапивой и диким кустарником творение природы, над которым черными тучами поднимались комары, у меня исчезло видение хорошеньких дочек трактирщика и чашечки кофе в постели. У меня исчезла даже надежда на благополучное возвращение в столицу.
     Но посмотрели бы Вы на г-на советника! Едва нос нашего утлого суденышка врезался в прибрежный песок, он, как конь, резво выскочил на берег и принялся руководить моими действиями. Не прошло и получаса, как мы поставили палатку и накрыли ее тентом. И вовремя, потому что в ту же секунду грянул ливень. Мы с г-ном советником обменялись рукопожатием и церемонно, пропуская друг друга в дверях залезли в убежище.
     К счастью дождь вскоре кончился. Мы с г-ном советником столь же дружно разожгли костер из мокрых веток и сварили себе ужин. Надо ли описывать насколько он отличался от того, который я вожделел в лодке? Потом в наступивших сумерках я музицировал, мой контрабас не слишком пострадал от дождя, но так как сегодняшний переход очень сильно вымотал нас, я вдруг обнаружил, что сплю, положив голову на обечайку. Я растолкал г-на советника, мы напились чаю и перебрались спать в палатку.
     Ну что Вам рассказать, несравненная Татьяна Анатольевна, об окончании нашего путешествия? Имеет ли смысл подробно описывать, как мы пробудились утром от тревожного сна, позавтракали, чем бог послал, и вновь взялись за весла? Стоит ли рассказывать, как мы добрались до Петушков и отбыли в Москву? Едва ли. Могу Вас только заверить, что все было в точности обратно моим мечтаниям.
     Нам пришлось самим разбирать лодку и доставлять ее на вокзал. Нам пришлось закусывать ветчиной с черствым хлебом и запивать ее водой из колодца. Нам пришлось целый час торчать на пыльной замусоренной платформе в ожидании поезда. Но хуже всего, что там были такие девушки, что как сказал бы поручик Олейник... Впрочем, оставим его высказывания при нем.
     В Москву мы вернулись поздно, слишком грязными, усталыми и голодными, чтобы наносить визиты. И все-же я благодарен г-ну советнику за то, что он втянул меня в эту авантюру. Где еще в наше спокойное время я смог бы испытать столько приключений и обогатить свое сознание такими эмоциями и переживаниями?
     Ну вот и все, уважаемая Татьяна Анатольевна, я заканчиваю свое затянувшееся повествование о славных делах давно минувших дней. Что еще я могу добавить на прощанье о своей теперешней жизни? Уже больше года, как я обвенчан со славной девушкой древнего благородного семейства, впрочем об этом Вы, вероятно, знаете от светских сплетников. Мы живем в моем родовом поместье душа в душу и сами ведем небольшое хозяйство. Если Вы, дражайшая Татьяна Анатольевна, будете проездом в наших краях, не сочтите за труд заехать в гости. Посплетничаем, попьем чайку, распишем пульку.

На сем и заканчиваю, искренне ваш О.С.

Июнь 1988 - сентябрь 1994.