Глава 2

Инопланетяне над Ветлугой

Рассказ о том, как мы ходили на Ветлугу в августе 1992 года.

Действующие лица

Ланц, Севка, Маринка( будущая Севкина жена) , Боря и я

Предыстория

Когда Ланц был маленький, он ходил по Ветлуге с родителями. Ему это очень понравилось и он решил сходить туда еще раз. Так мы там и оказались. Задолго до выхода Ланц с Севой начали предъявлять гастрономические претензии к списку продуктов. Они в один голос заявляли, что не взяв с собою блинной муки, примерно по полцентнера на рыло, мы все немедленно подохнем с голоду и как следует не отдохнем. Мне с очень большим трудом удалось убедить этих обжор в том, что плавучесть лодки находится в обратной зависимости от количества блинной муки взятой в поход. Плавучесть же "Пятнистого " по природе его давно стоит под сомнением, а кроме того, там вместо носового шпангоута должен встать шпангоут никитинский, который загнал свою лодку Лениному мужу, а шпангоут пожалел и обменял на наш. На пиллерсе этого шпангоута стояла чугуньевая штуковина, напоминающая поливальную установку.
Отдельно следует описывать и то, как Ланц брал билет в последний момент решившемуся на эту поездку Боре. Борино участие в покупке билета носило условный характер, хотя до касс, с помощью собственного отца он и дошел, но обратно Ланц нес Боречку на себе, балдея от восторга. О том же, как Боря в тот памятный вечер от радости катался в свежезапыленной кусковской травке, роняя содержимое всех своих карманов и рассказывая ,как от его лечения отказался сам Довженко, я и вовсе упоминать не буду, иначе эта часть мемуаров вырастет у меня в дополнительный том "Из жизни Борюсика"

Начало пути

3 августа     Сильно повезло нам в день отъезда, у меня не работал лифт, а чтобы распихать "Пятнистого " по рюкзакам" его нужно было затащить ко мне домой. Встреченный на лестнице сосед радостно приветствовал ребят и заметил:
- Ну надо же с утра шкафы переносят...
    Пока мы укладывали вещи, хозяйственный Боря высыпал на газетку весь запас сухарей и тщательно пересчитал, умножая неполные куски на соответствующие коэффициенты, дабы установить жесткую сухарную норму.
   Как мы добрались до вокзала я не помню, а это значит, что мы добрались легко. В поезде мы выяснили, что купленные с пьяных глаз билеты всегда двойные и Борьку переселили в другой вагон. Ехали мы без приключений: ели, спали и пели народу песни на заказ. Единственную просьбу Борька не выполнил, не спел" Черного ворона", потому что побоялся. Приехали мы в город Шарья костромской области. 4 августа     На вокзале нашелся словоохотливый абориген, который нам долго объяснял где река, где город, где автобус, кого он встречает и как его внучка плохо учится, мы так много о нем узнали, что вполне могли взять его на маршрут, но ему нужно было встречать тещу.
    К реке шел автобус, точнее шел он не совсем к реке, но мы сели на хвоста каким -то бородатым и голоногим туристам, доехали вместе с ними до реки и даже заплатили водителю пятифон с носа. Деловое турье пошло варить себе в кустах обед, а нам не терпелось встать на воду.
    Собирались мы не спеша и с удовольствием. Подошел "Рафик" и высадил еще одну команду, средний возраст которой ( не считая животных) перевалил за полсотни, а средний возраст байдарок практически не исчислялся. Помимо собаки системы двортерьер, кота на поводке по кличке Алеша и ящика консервов, не влезающего ни в какие лодки, существенных ценностей эта флотилия не перевозила и мы вернулись к нашим резиново - алюминиевым чудовищам.
    Наконец, в последний раз коснувшись земли сухими ногами, мы выстроились и отправились в путь , оставив позади всех своих конкурентов. Впереди на "Пятнистом Лоураветлане" (бывш. ликероводочный танкер "М. Горбачев") шел капитан Сева, боцман Борька и юнга Маринка, чуть поодаль, полный достоинства крейсировал "Самец выхухоля" с адмиралом Ланцем на борту и мною, капитаном нулевого ранга и по совместительству галерником.
    Люди на Ветлуге хорошие, едва мы отошли, нам тут же предложили выпить водки с ближайшей прогулочной шаланды. Боря закусил губу , плачущим голосом сказал коронную фразу:" на воде не пьем" , и продолжил путь без тени сожаления на лице.
    Что можно сказать о процессе движения? Конечно, река прекрасная, отдых на воде самая замечательная вещь, все капиталисты только в круизах и отдыхают, да и погода выпала самая экстазная, но кто бы знал, как мне все время не хочется на отдыхе грести!
    Когда-то по Ветлуге проводился молевой сплав леса. Теперь он прекращен и количество бревен в реке уже низкое. Оно не превышает пяти штук на каждые полметра пути. Мы с Ланцем, поймав несколько бревен, начали наблюдать прибытие в "Выхухоль " чуждой ему воды. Наш кильсон, связанный веревочкой на двойной бантик жалобно поскрипывал и тоже оптимизма не прибавлял. На пятнистом не боялись ничего: две трети экипажа там были в спасжилетах, а одна треть по пояс деревянная, причем с двух сторон.

Хищные комары

    Воду можно было черпать кружкой и мы решили встать на ночлег. На поляне имелись в наличии: стог, тропа и кусок чахлого леса. Искать лучшее нам было уже поздно. Рыбофильный Ланц забросил снасти и весь ушел по уши в процесс.
    Мы с Севой осмотрели наши дредноуты и по простоте душевной никаких пробоин не нашли.
    Ланц вернулся с богатым уловом и хищный Сева , забив этих мальков насмерть, сварил довольно сносную уху, которую кроме него самого есть, однако , никто не стал.
    На ночь я обвязала в целях безопасности лагерь леской с колокольчиком и, пока население не улеглось, оно в своих хождениях натыкалось на мое ограждение и вежливо осведомлялось за каким хреном здесь висит эта фигня.
    По тропинке иногда проезжал сумасшедший мотоциклист, помешанный на ночной рыбалке, но мы все равно не спали, поэтому он нам и не мешал. Не спали же мы по банальнейшей причине: нас ели комары. Кто-то, возможно скажет: подумаешь, комары! Не тигры, ведь, не крокодилы же , в конце концов! О, видел бы он этих комаров! Размером они были, примерно, с воробья, а хобот имели, как у слона, кроме того, в палатку их залезло несколько тысяч и гудели они, как парочка тяжелых бомбардировщиков. Мы вступили с ними в неравный бой. Но на место каждого убитого комара вставала сотня его товарищей.
    Прекратив зря махать руками, я, Борька и Ланц перешли к обсуждению биологических аспектов данной проблемы. Следовало решить вопрос, почему в герметически закрытой палатке поголовье комаров растет в геометрической прогрессии. Было высказано два предположения. Первое сводилось к тому, что подлые и развратные комары размножаются прямо у нас на глазах. Его мы отвергли , как ханжи и как зоологи. Второе предположение высказал Ланц. Он заявил, что комары, предварительно складываясь (он показал как) залезают через сетку окна. Остаток ночи мы пытались пронаблюдать процесс складывания комара и били тех, которые успели сложиться тысячами до смерти.
    Порадовали нас в эту ночь Севка с Маринкой. Где-то глубоко за полночь они начали (судя по звукам) отматывать десятки метров туалетной бумаги и кто-то из нас злорадно заметил, что съеденный после ужина котелок ухи слишком сильная нагрузка на систему пищеварения. Каково же было наше удивление, когда наутро мы увидели, что туалетная бумага торчит у них из всех дыр (палатки, разумеется), так они затыкали ходы комарам. 5 августа     Я сварила с утра весьма сносную кашу, я вообще очень хорошо готовлю, и в предутреннем тумане мы запили эту дрянную размазню полными кружками черного кофе.
    Лишь только солнце позолотило вершину стоящего на поляне стога, мы, свеженькие и закаленные бессонной ночью борьбы с комарами, встали на воду. Все шло прекрасно, только в течение первых тридцати секунд я никак не могла понять, что за странный фонтан бьет у меня под ступнями, прямо из днища байдарки. Высота его доставала до колен, а о толщине струи я и говорить не стану, чтоб вас не испугать. Борясь с чудовищным давлением я закрыла пробоину собственным телом (ладонью) и мы пристали к берегу, козе было ясно: с такой дырой не пройдешь. Как только шкура подсохла, Ланц и Сева начали упражняться в портняжном мастерстве, просовывая друг другу иглу сквозь шкуру байдарки. Пока шел ремонт все обгорели и искупались.
    Там же мы открыли следующую истину: если мы не будем обедать, то сможем съесть на ужин гораздо больше продукта. Как люди с очень сильной волей , мы обрекли себя на ограничения в светлое время суток и ,приняв эту теорию питания в дальнейшем реализовали ее практически. Правда, воля нас слегка подвела и мы позволяли себе в течение дня съедать по сухарику.
    Солнце палило нещадно, запас воды иссяк и у всех началась дегидрация. Я пила воду из реки и не знаю, что означает слово "дегидрация", когда в распоряжении такая акватория.
    К вечеру куда -то исчезли все красивые и даже просто пригодные для стоянок места, кое где уже ложились спать конкуренты. На один отвесный берег мы слазили для интереса. Наверху находился склад металлолома, но нас он не привлек. Уже хотелось есть и спать. Дальнейшее махание веслами ни к чему хорошему не привело. При свете звезд выбрали место на пляже , песчанное и невинное. Сева поставил палатку на бугорке, где еще сохранилась травка, мы же прямо в песок, используя врытые весла и ни фига не держащие колышки.

Сублимированный хроник

    Импортный супчик, упав в котелок собрался по странным законам в удивительные сферические образования, напоминающие неопрятных и старых вареных ежиков, но по вкусовым качествам превзошел внешний вид. У нас был разгрузочный день и мы пили кисель на второе.
    Я, Боря и Ланц сидели у костра после ужина и разговаривали . Боря кружку за кружкой пил по очереди кисель и чай и, когда насытился жидкостью, с ним произошло странное явление. Он, спотыкаясь, бродил вокруг костра и палатки, беспричинно смеялся и рассказывал, как его достали стервы на работе. Грешным делом я подумала, что этот неугомонный алкаш захватил с собой нелегальную бутылку и пока мы хлопали ушами...Но этого быть не могло, потому что борины вещи были известны мне ,как собственные и ничего криминального там не было, я беру "алкаша" обратно. ( Lants: Досмотр рюкзака производился еще в Москве)
    Феномен борькиного опьянения достаточно достоверно объяснил Ланц. Оказывается, некоторая часть того, что Боря пил перед походом осела в его организме в сублимированном виде и теперь он это растворил, получив вышеописанный эффект, хотя кто его знает, может он ее в грелке на теле носил...
    Развлечения наши состояли в большей степени из разговоров, потому что в гитаре в дороге лопнула первая струна, и ничего мы вместо нее придумать не могли, пока..., впрочем об этом после.
    Из-за отсутствия в палатке воздуха для дыхания, спать было невозможно, поэтому первую часть ночи я лежала на матрасе на улице и ругалась на комаров. Неожиданно они все исчезли. Я обрадовалась и хотела заснуть, но мне показалось, что температура на улице отрицательная. На мне было розовое одеяло, футболка, трусы и накомарник, телогрейка осталась в Москве, поэтому пришлось лезть в палатку. Там меня радостно встретили Ланц и Боря, которые замерзли , как собаки, но прижиматься друг к другу постеснялись. 6 августа

Единственный раз в моей практике Борька встал со мной варить кашу. Он похмелился киселем и мы пронаблюдали рассвет.

...Неурожайка, тож.

    Лишь только лучи светила озарили наш мрачный приют, мы радостно отдались воле волн. Карты у нас не было, описание было столь же правдиво, как и я ,поэтому я воздержусь от цифр в километрах. Каждый день мы проходили так много, что к вечеру местных жителей менялся акцент, а о климате и говорить нечего, из экваториальной жары мы попали в субтропики , а может и в ревущие широты. Волна вздымалась выше человеческого роста, а Боря начал спрашивать, какие ощущения бывают у человека в сложенной байдарке, если у нее вдруг ломается кильсон. Кильсон у нас сломан еще с июня и Ланц опасливо на него посмотрев, заявил, что на "Пятнистом" скоро должны отвалиться фальшборта. Боря начал беспокоиться, но Сева радостно заявил, что фальшборт это мелочь, а вот волны он любит, как родных.
    В этот день мы проходили понтон в с. Рожденственское. В понтоне имелось наполовину скрытое водой отверстие , заваленное металлическим ломом, в которое с коварным шумом проскальзывала злая водяная стихия. Как раз под этим пролетом , видимо, в давние времена был нелегальный склад местной пионерской дружины, участвующей в сборе ржавого железа под девизом "Миллион родине". Но это еще не все. Зоркий Борькин глаз заметил спускающийся на уровне шеи нашего адмирала трос и если бы мы в последний момент не подняли это суровое препятствие, то участие Ланца в дальнейшей части похода можно было бы ставить под сомнение, потому что пригнуться он не догадался бы ни за что. Кроме того мои неудовлетворенные амбиции чуть не привели меня и Борю к падению с понтона прямо на голову проходящих капитанов. И вообще, там, как выходишь нужно сразу отруливать от левой стенки, потому что из нее торчит такая острая хрень...
    Мы прошли еще много стран и областей, и на горизонте показалась деревня Пустошка (Неурожайка тож) . Сева поправил галстук, разгладил смокинг и с цилиндром на отлете отправился в деревню за водой и информацией. По нашим подсчетам, описанию и карте нам оставалось пройти каких-то там сорок километров, но информацию хотелось сверить. Сева возвращался весьма поспешно , неся в руках морковь, капусту и прочие овощи-фрукты. За ним резво бежала какая-то девица лет шеcтидесяти и мы с Ланцем подумали , что одичавший Сева ограбил бедную старушку. Выяснилось, что Сева просто сильно ее очаровал и она отдала ему в огороде самое дорогое ,а теперь бежала додать лук и укроп. В течение последующих пяти километров нас сопровождал ее напутственный крик: " До Ветлуги верст восемьдесят еще..." Мы тихо балдели.

НЛОнавты

    Вот, наконец, нашлось место для стоянки. Вдалеке, метрах в пятнадцати от нашей палатки проходит шоссе местного значения, но в наличии имеются стол и скамейки с неприличным словом. Мы радостно поели, починили гитару , не скажу как , секрет фирмы. Ну , ладно, скажу, поменяли вторую струну на первую, третью на вторую, и так далее а шестой басовой у нас не стало, но кто на ней играет всерьез... 7 августа     Мы не выпили ни капли спиртного, но ровно в полночь прилетели инопланетяне. До этого с неба страшно отваливались звезды, чуть не зашибли нас , я загадала два желания, одно исполнилось сразу, а другое нет и, видно, уже не исполнится, но я зато знаю другую астрономическую примету: при сильном звездопаде жди прилета инопланетян. Ракета у них была большая и яркая , похожая на пострадавшую в битве с кальмарами камбалу, зарево оставляла в полнеба. Ракета скрылась за лесом, а ходивший туда Ланц рассказал, что она приземлилась вон в том перелеске, из нее вылезли три мужика, распили пузырь, пописали и стартовали в другую галактику. Видимо от страха, что они еще раз прилетят я спала всю ночь, как убитая.
    Наутро кашу варил Сева. Не думаю, что она была плохая, ее ведь все равно съели. Мы устроили себе выходной. Ланц ловил рыбу, Маринка собирала малину , Сева пек блинчики, а что я делала, я не помню. Видно , праздновала день рождения.
    Веселее всего было купаться. Прямо около берега была глубокая стремнина, посередине реки какой-то неактуальный омут, а вот выше и ниже по течению перекаты. Впрочем , это не совсем даже перекаты, это скорее пороги, потому что уровень дна в них падал на метр крутым обрывом, насколько это , конечно возможно в песчаных грунтах. Борька, который держится на воде, как болт М16, перешел стремяк по верхнему мелководью, я переплыла, и мы встретились в "пороге". Бултыхались в этом природном корыте мы часа три, пока не замерзли, как собаки, я боялась, что мы простудимся, но мы не простудились, простудился Ланц, который перегрелся на солнце и все время мочил в реке рубашку.
    В обед мы обожрались блинами, ухой , кремом из пакетика, малиновым компотом, картошкой и салатом, потому что обед плавно перешел в ужин. И эти обжоры, я имею ввиду Ланца после похода посмели мне заявить, что дни на Ветлуге они переносили с большим трудом из-за царившего там голода! 8 августа     Утренний бриз разбудил нас послегрозовой свежестью. Было еще темно, когда мы, покушав без аппетита после вчерашних излишеств и взяв с собою остатки картошки , встали на воду.

Наблюдения

    И когда на рассвете волны застучали в борта наших эсминцев, мы поняли, что жизнь прекрасна, несмотря на мелкие неудобства, наш путь продолжается, греет солнце, летают мухи и мычит с берега чудом недоеденная корова.
    Река Ветлуга мелкая и бревнистая и , как все нормальные реки северного полушария, имеет преобладание левых поворотов над правыми и сильный устойчивый ветер вдоль долины, от устья к истоку, а проще говоря вмордувинд.
    Простуженный Ланц для выхода из лодки использовал Борю, который за определенную плату (сухарик, сахарок ) носил Ланца на руках, комментируя это так: "скоро я у тебя буду совсем дрессированный". Если учесть , что из одного Ланца можно сделать двоих, таких, как Боря, все это выглядело достаточно весело.
    На левом берегу к вечеру преобладали плавни и пионерские лагеря, правый мы не рассматривали, так как все еще верили описанию , в котором он не рекомендовался из -за недостаточной живости пейзажа. Наконец, мы все-таки встали на неправильном правом берегу, достаточно отвесном, чтоб не втащить байды и недостаточно крутом, чтобы не взобраться самим.
    Долго я уговаривала ребят попробовать втащить лодки, дорогие нам, как память о пройденном пути, но они меня вежливо послали и я успокоилась, привязав к лодкам, чтоб не уперли леску с колокольчиком.
    Стала сказываться нехватка продуктов, то ли мой талант повара так прогрессировал, но ужина не хватало, да и завтрака тоже. Общим собранием мы решили добавить в рацион сахара (по одному лишнему куску). Это на некоторое время подняло настроение трудящейся массы. 9 августа     Лишь только погасла в небе последняя утренняя звезда, мы, вооружившись веслами, дружно замахали ими навстречу ветру и стихиям.
    Наш дежурный продуктовый мешок, так называемый "расходник" с каждым днем становился все больше и больше, но отнюдь не от продуктов происходило это утолщение. На каждой ночевке каждая проволочка и гвоздик, найденный на поляне, аккуратно сворачивались и клались в расходник. С какой-то плюшкинской маниакальностью мы продолжали собирать металлолом в пакетик, надеясь использовать эти проволочки в костровых целях. И до сих пор непостижимым образом эти проволочки попадаются мне в моих походных шмотках.
    Вопреки нашему оптимизму к полудню погода начала портиться, видимо незаметно мы пересекли зону умеренного пояса и приблизились к арктическим широтам. По берегам шли нескончаемые пляжи и обрывы, редко радуя глаз неожиданной пасторалью: три или четыре коровки под охраной одного пастуха и дюжины собак.
Сельскохозяйственные угодья данного региона просто восхищали предусмотрительностью местных селян. Зная еще весной, что лето предстоит засушливое, они ничего и не посадили, дабы труд не пропал даром. Это нам поведал словоохотливый пастух. Судя по богатому урожаю репейника, на местных полях подобная агротехническая политика практиковалась уже не первый год.

Лавры Ильича

    Неожиданно нас накрыла туча. Туча была большая, лохматая и водянистая. Мы пристали к берегу и переждали дождь под полиэтиленом. Однако, туча была коварна, она дала нам помахать веслом еще некоторое время, а затем осыпала таким жутким ливнем, что от возмущения мы встали на первом попавшемся пляже, на котором Ланц увидел пару гнилых бревен.
    Дождь поливал, такой холодный и мокрый, что вылезя на берег, мы очумело стучали зубами и находились в полном оцепенении. Я отдала Борьке топор и умоляюще сказала: "Боря , сделай что-нибудь!" И Боря сделал. Оказалось, что у нас под боком весенний остров, и река нанесла на него столько дров, сколько нет во всем лесу на нашем бугре в Толстопальцево. Пока разводился костер, мы поставили палатки.
    Некоторые воображают, что при установке палатки нужно руководствоваться господствующим направлением ветра, расположением костра, наличием удобного грунта. Действительность всегда грубо вторгается в измышления кабинетных ученых. Мы поставили палатки входом к ветру и костру, на зыбучем песке, связав боковые растяжки между собой , а крайние оттяжки присобачили к обоим лодкам, продольные - к наполовину вкопанным в песок веслам. Вот тут то и начался цирк, когда налетел ураган и разгорелся костер, искры полетели прямо в открытые двери палаток, но палатки, парусящие, как хороший кливер, отползли от костра назад, проволочив по песку байды. И ничего страшного не случилось. И не сгорели и далеко не уползли.
    Костер был классный. Мы сварили молочный суп с макаронами и Сева заявил, что в связи с резко наступившим похолоданием он просто обязан выдать нам по 30 (тридцать) граммов спирта на человека из имеющегося у него литра "рояля". Выпив и закусив ( Lants: Это молочным супчиком-то !),Сева с Маринкой на ходу побросав на земле мокрую одежду улеглись спать.
    Мы же начали буянить. Боре давно уже не давали покоя лавры Ильича, таскавшего бревна, и он натаскал с бугра такое количество дров ,что нас стало не видно ни с реки ни с поля. Ладно бы если он их принес и успокоился, но он начал подкладывать их в костер, придавая настилу ровные геометрические формы, и скоро на земле вырос прямоугольник три на три метра, пылающий синим пламенем. Вещи сохли моментально. Слона в попоне можно высушить. Еще я выводила в кусты Маринку, но эту комическую историю придется опустить, потому что она все равно не сможет ни подтвердить ни опровергнуть все то, что мне хотелось бы рассказать об этом событии. 10 августа     Наутро мы поели кашки и вышли. Было довольно рано, еще не пели петухи, а в небе одиноко горела какая-то тусклая звезда. Мы усиленно гребли, пытаясь согреть заиндевевшие члены. Печальные деревни панорамно появлялись по правому берегу и исчезали в туманной дымке. Купаться на дневных стоянках мы прекратили, температура воздуха упала почти до нуля. Песчаные ночевки оставляют скрип на зубах, холод в боках и травмируют лежачую косточку. Мы начали искать стоянку рано, никому не хотелось новой ночи на песке. Нашли мы нечто. Это было , правда, уже обжитое место с тропой и оставленной у костровища картошкой (ах, они думали мы ее не съедим!) с газетой за позавчерашнее число и пустой консервной банкой (в ней есть было нечего).
    По тропе проехали пацаны на своих Харлеях, но никто не обратил на них внимания, Ланц заявил, что жрать нам нечего и бросился ловить рыбу. А мы решили сварить суп с клецками из адмиральского запаса блинной муки. Это оказалась такая сытная штука, что неплохо бы взять этот способ пропитания на заметку.
    Уснули, как суслики, хотя было очень холодно. 11 августа     Решено было устроить себе выходной. Каждый развлекался по своим интересам, мы с Севой пекли пирожки с малиной и варили уху, остальные подносили нам продукты.
    Из леса вышел лесник с собакой Филей. Он рассказал, что здесь водится медведь, кабан , лиса и многие другие, Филя поел сухариков с маргарином и пописал в борину миску. После этого они ушли. Я спустилась к реке и действительно увидела медведя, испугалась и убежала. Ланц утверждал, что это был не медведь, а сам Ланц, но это он говорил, чтоб я не пугалась.
    Мы объелись и спали хорошо.

Лоно цивилизации

12 августа.

    Когда утренняя заря тронула мои благородные седины, наш приют был уже очень далеко. Выйдя задолго до рассвета, успев почавкать молочного супа мы полностью отдались процессу гребли.
    Появились крупные деревни и большие левые притоки М. Какша и Б. Какша. Мы позволили себе по сухарику и, проигнорировав маринкину просьбу своровать в деревне курицу, продолжили путь.
    Цивилизация давала о себе знать. То иногда появлялись рыбаки, говорящие по-английски, то непонятные запахи , а то ухоженные, как газоны в Гайд-парке , подозрительные поляны , без сучка и выступающей за ранжир травинки. Один добрый рыбак сказал, что мы придем в Ветлугу через десять минут. Неизвестно на чем он ходил туда и ходил ли вообще, но нам потребовалось на это более часа. Становилось свежо, вечерело, запахло городом. Поворот открыл на крутом правом берегу пункт нашего назначения. Мы причалили у уходящей в небо лестницы и, пока сушились, немного почавкали. От реки воняло тухлятиной, вода была грязная и мутная, мы устали, разбирались медленно, а еще у Севы в носу застрял непостижимым образом никитинский шпангоут и потребовались ланцевы золотые руки, чтоб вытащить его ,не повредив шкуру.
    Постепенно, собирая свои лодки, мы перетаскивали их по лестнице туда, где начинался город. Картина увязки барахла начала напоминать замедленные съемки. У Борьки заболела голова, мы его лечили таблетками и остатками воды.
    По-моему , хоть мы и съели некоторую часть груза, а некоторую (мои ботинки) выбросили, вещей у нас оказалось больше, чем было. Зато из продуктов у нас осталось немного вермишели и банка рыбы.
    Несмотря на привычку долгое время обходиться без еды и воды, всем хотелось есть и пить, но на берегу это было сделать уже нельзя и мы побрели к остановке автобуса. Автобус отходил в двадцать три ноль ноль, значит , нас ждало двухчасовое ожидание. Город Ветлуга ничем не отличается от остальных городов страны и, проходя по нему, мы не обнаружили ничего феноменального. Жителей было мало, они смотрели очередную серию душещипательной Марьиванны, а на автобусной остановке сидело четыре угрюмых пассажира.
    Необходимо заметить, что степень цивилизованности любого населенного пункта я определяю, посетив местный сортир. На этот счет у меня накоплена большая статистика и интересующимся я ее предоставлю. Сортир автостанции г. Ветлуга, вроде бы, стандартное заведение, но порадовал он меня неожиданной англоязычностью: вместо традиционных "М" и "Ж" на дверях стояли "L" и "G", что меня бросило в некоторый трепет. Поколебавшись, я пошла в "L", а ,выйдя оттуда, послала туда же и Ланца, потому что дверь в "G" все равно была забита большими гвоздями.
    Сева с Маринкой принесли нам долгожданной воды и ушли спать в зал ожидания. Мы же остались на улице. Площадь автовокзала была центром местной молодежной тусовки и, лишь немного стемнело, появилась и сами молодые ветлужане. Два представителя этой категории стояли посреди площади, общались и непринужденно матерились на всю улицу. К ним иногда подходили друзья, радостно матерились при встрече, перебрасывались некоторыми матерными фразами и уходили, удовлетворенно матерясь.
-Хоть бы девочки пришли, -размечтался закрасневшийся от обилия нецензурщины Боря, - они хоть не ругаются, наверно, и хорошенькие есть, вот женюсь тут и жить в Ветлуге останусь...
    Наконец, пришли и девочки. Они ругались даже грубее, чем мальчики и Боря совсем загрустил от крушения своих жизненных планов. К одиннадцати вся площадь заполнилась молодежью от двенадцати до тридцати. Я уже почувствовала себя неуютно, но тут кто-то из местных молодых алконавтов, узнав в Боре своего, попросил стакан, развести спирт, затем вернул, а вскоре попросил снова, предложив присоединиться. Боря отказался, объяснив, что он зашитый. Пацан с уважением посмотрел на Борьку и больше не приставал.
   Народ на автобус повалил толпами, мне показалось, то мы не влезем. Только мы собрались драться, хватать мешки и кидать в двери, как наши благоприобретенные друзья, внесли рюкзаки, телегу и самого Бориса из уважения к его нелегкой алкогольной судьбе на вытянутых руках в автобус, нежно и трепетно. Мы вошли сами, заняли заднее сидение и автобус тронулся. Ехал он довольно резво и ланцев рюкзак то и дело съезжал на соседа, Боря поправлял-поправлял, а потом перестал, когда сосед заснул прямо под рюкзаком. На середине дороги водителя ослепило встречным светом и автобус чуть не упал. На станции мы были в двенадцать.

13 августа     Станционный зал вмещал в себя много разного народа, все тихо спали. Электричка до Горького шла в три с чем-то и мы по этому поводу съели по сухарику. Под сводами вокзала раздался дружный хруст. Кто смог, тот уснул после " ужина", а кто не смог, тот осматривал постройки и местный сортир (видали и похуже, но нигде не было так темно).
    Около трех открылась касса, Сева купил билеты и выяснилось, что до Горького ехать четыре часа, а мы думали минут сорок. На платформе творилось что-то невообразимое. Казалось, все население г. Урень решило именно сегодня и именно в три часа ночи поехать в Горький. Я не верю, что все это были жители Уреня, не поместится в нем столько народа, видимо, некоторые специально приехали из других мест страны. Однако, как ни странно, когда мы сели в электричку, она оказалась почти пустая, из чего мы сделали вывод, что уреньские жители ехать раздумали.
    Электричка была старой конструкции с тамбуром для перевозки лошадей. Кто мог, тот лег на лавку и уснул, а я зачиталась. Часа через два вагоны начали заполняться. Ребята освободили лавки и на них плюхнулись люди. Спать вдоль лавки осталась одна Маринка. При подъезде к городу люди стояли уже стеной, а Маринка проснулась, испугалась и начала нас жалобно звать.

Все говорят: Кремль, Кремль ...

    Мы приехали в Горький или Н. Новгород, как он на этот раз назывался. Московский вокзал оказался очень шикарный. "Буревестник" - фирменный поезд на Москву только что ушел и от огорчения мы все пошли в вокзальный туалет, который стоил рубль и из которого под честное слово Боря выбежал к нам за мылом, данное средство гигиены в перечень туалетных услуг не входило, а руки последний раз мы мыли ровно сутки назад. Как следует вымывши морды, мы поставили Севу в очередь за билетами, а сами напились в буфете кофе, затем Ланц сменил Севу. Оказалось, что первый поезд на Москву идет в восемь вечера, значит ошиваться нам в Горьком двенадцать часов. Мне очень хотелось упасть под лавочкой и уснуть, но Ланц предложил идти осматривать город и победил.
    Сдали шмотки в крупногабаритную камеру хранения и вышли с вокзала. Мы выглядели живописно. Впереди выступал Боря в оттянутых на коленках трениках, в курточке с помойки и с большой нехренаськой в руках, которая, как невод вместила бы половину царства морского, но содержала лишь фотоаппарат, кружку и мелкое барахло группы. Нехренаська волочилась по полу, и Боря в свежевыросшей бороде напоминал самого главного городского алкаша, вышедшего спозаранку сдать вчерашние бутылки. Ланц был в хэбэшке и военной кепке. Прохожие шарахались от него, потому что наш адмирал был похож на психа, играющего в войну. Маринка в супермодных вельветах и цыплячей куртке сошла бы за трудного подростка, отданного группе на воспитание. Самыми приличными были я и Сева, правда, у Севы был почти оторван один рукав на рубашке, стараниями доброго Бори , поправившего Севе эту деталь туалета несколько энергично. На мне были очень хорошие брюки и белая с голубым (нет, скорее серая с серым) футболка.
    Первым делом мы хотели что-нибудь поесть, а потом посмотреть Кремль. ("Все говорят: Кремль, Кремль...") Прямо на вокзале находилась станция метро "Московская" и мы спустились под землю. Нужно сказать, что нижегородцы редко пользуются своим метрополитеном и на работу предпочитают ходить пешком, поэтому в метро никого не было. Может быть горьковчане катаются на метро по вечерам или в выходные, я не знаю. Ребята , балдея от отсутствия ограничений на продажу метрошных жетонов (в Москве давали два в руки и точка) ,накупили такое количество жетончиков, как будто остаток отпуска собирались провести в Нижнем.
    Так как спросить дорогу в Кремль было не у кого, мы рассуждая логически, решили поехать до станции "Ленинская", там обязательно должен быть выход к центру, Кремлю, библиотеке и магазину. Нам не пришло в голову, что ,например, в Москве, какое-нибудь Ленино от Кремля ох как далеко.
    На станции Ленинская Кремля не было, но был магазин, где мы купили колбасы. У проходящей мимо тетеньки мы спросили где Кремль. Тетенька объяснила, что пешком мы туда не дойдем, а метро туда не ходит. По- моему, хитрые халтурщики нижегородцы построили метро лишь с одной стороны реки, мы из-за них оказались на метровской стороне, а Кремль на противоположной.
    Подумаешь, напугала она нас большими расстояниями! Мы пошли пешком, но увидев мост без конца и краю, все заныли и захотели в автобус. Рельеф местности крут до изнеможения, оказывается, Горький стоит в горах и горы высокие. Нам то что, но жалко автобус.
    Приехали мы к Кремлю совсем голодные, колбасу в автобусе есть постеснялись. Ланц сразу набросился на девочку с пирожками и съел у нее все. Мы тоже немного поели и выпили в кафе напиток "Свежесть" ,который шибал антимолью.
    В Кремле стояли броневики, машины и самолеты. Мы сфотографировались на фоне Кремля, а Боря с авоськой и кепкой в указующей руке сфотографировался на броневике. Ланц полез обследовать стену, мы побродили, осмотрели газон, все броневики и самолет и пошли искать Ланца. Боря уже читал прессу, впившись, как клещ в местную газету, и искать Ланца отказался, отмахнувшись бородой. Вход на стену стоил денег. Подслеповатая старушка, продающая билеты предложила провести Маринку за полцены, она так прямо нагло у Севы и спросила: А вашей девочке сколько лет , а Сева не понял почему она спрашивает и начал грубить: Ваше , говорит, какое дело.. Он подумал, что она намекает на совращение несовершеннолетних. (Мне кажется он обозвал билетершу старой галошей, но Сева это уже седьмой год отрицает)..
    Прошли мы всю стену, не стена , а мышеловка, идешь полчаса в одну сторону и тупик, возвращайся обратно, стена круглая и выход рядом, но ничего сделать не можешь, не спрыгнешь, высоко. Ланца мы не нашли. Запахло мистикой, он бы тоже прыгать не стал. Оказалось, что он экономил деньги и осматривал стену снаружи. Как всегда, он все критиковал: броневик, самолет, состояние стены, вывеску банка, бесикры над административным зданием, девочку, продающую газеты и даже местный сортир.
    Мы вышли из Кремля совсем голодные. Час колбасы в авоське еще не пробил, у нас не было хлеба. Все города в старой части одинаковые, что Горький, что Воронеж, что Владикавказ, только люди разные, одни брюнеты и говорят с акцентом, в другом блондины и окают. А вот булочная всегда справа от главной площади. В сквере поели колбасы, пирожков с луком и напились воды "Дюшес". Наевшись, пошли на Бродвей.
    На главной улице все было схвачено: с одной стороны стояли магазины разные ,с другой кинотеатры всяческие. Первым делом мы пошли в продуктовый и хорошенько напились сока, вообще у нас появились верблюжьи привычки есть и пить впрок. В книжном я купила ровно пять книг, а Борька с Маринкой уговаривали нас покупать туалетную бумагу крупными партиями, потому что в Москве она в два раза дороже. Хотели спросить дорогу на вокзал, но какая-то женщина и рта не дала нам открыть, а сразу послала на поезд, все-таки москвичей видно издалека.
    На нашем пути вырос памятник Лешке Пешкову в зрелые годы. Он стоял к нам одновременно и лицом и задом , а его каменные волосы очерчивали какой-то фантастический контур. Я знала, что у Горького был нос, но и не подозревала, что такой огромный. Поделившись с Борей своим открытием, я сначала наблюдала за его радостью по поводу носа Горького, а затем он объяснил мне, что если бы я хорошо видела, то поняла, что великий пролетарский писатель, основатель социалистического реализма, стоит мордой совсем в другую сторону. Но памятник этот я вспоминаю с большим удовольствием.
    Мы сели на лавочке, дать отдых натруженным членам. Достав книжки, я раздала их народонаселению: Ланцу-Шекли, Маринке -"Солярис", Боре-Флемминга, Севе- какую-то порнографию, а себе -энциклопедию рыболова. Солнышко припекало, книжки читались, но то ли я рыболов так себе, то ли книга у меня была не очень хорошая, но я уснула, и все, кроме Борьки уснули, он дежурил, чтоб нас за бомжизм не забрали. Поспали мы хорошо у памятника автору " На дне" и в костюмах Сатина, кто еще этим похвастается.
    Проснулись, съели по очередному мороженному и двинулись к вокзалу. В автобусе за два рубля мы взяли билет, и правильно, потому что тех, кто без билета, на рубль штрафовали. На вокзале купили семечек, сели на платформе и начали плеваться. Иногда кто-нибудь стрелял у Ланца прошлогоднюю сигарету, промокшую еще в реке Чусовой и начинал плеваться тоже. У Маринки еще в Кремле от усталости поехала крыша, а Сева повел ее погулять по городу, чтоб развеялась.
    На вокзале мы видели детей-водников, которые таскали на себе по две байдарки, а одному дошкольнику Ланц помог надеть рюкзак и чуть не надорвался. В поезд мы влезли, но места для лодок не было. Пришлось развязать телегу и запихать ее наверх. Мне всю ночь било по ногам дверью от туалета, да еще происходило что-то странное: в поезде гуляли работники СОПа и поэтому падали вещи, разливался чай и, кажется, отваливались вагоны. 14 августа     В три часа в Москве в свете одинокого фонарика Курского вокзала мы долго и нудно увязывали груз ,а потом приехали в Куски, и пошли ко мне. Маринка сразу упала и уснула, а мы поели и начали разбирать вещи, я зачем-то полезла в рюкзак, да так и заснула. Когда проснулась увидела: рядом с вольготно спящей на кровати Маринкой сидел на полу Сева и спал с какой-то веревкой в руке, Боря спал на байдарочной шкуре с щеткой и совком , сон сморил его в момент подметания, Ланц спал сидя на диване, как суслик. Когда я в следующий раз проснулась, остался один Ланц , на Маринкином месте, ни вещей ни ребят уже не было , я разбудила Ланца и спросила где все, он сказал, что не знает и ушел домой ужинать, чтоб вечером успеть погулять в Кусках.